Шпион умирает дважды
XIV
Вертолет плыл, словно несли его не металлические лопасти, а крылья ангела.
— Проходим над целью, командир!
— Вижу! Сообщите на корабль…
Введенскому тотчас депешировали: «Держите на „мигалку“, висим над целью». Каперанг, пока корабль не вышел на цель и репитер лага отсчитывал предельно возможную для таких условий скорость, с чувством прихлебывал норовящий выплеснуться чай. «Есть два удовольствия в жизни, — рассуждал он, вжимаясь от бортовой качки и быстрого хода корабля в подлокотники кресла. — Это добротно сделанное дело и… чай. Семья, служба, авторитет командира — это само собой. Но чай…»
Он ждал, когда вахтенный или сигнальщик известят: «Вижу „мигалку“ вертолета», — и когда такое известие поступило, по внутрикорабельной трансляции, отдаваясь во всех отсеках, на сплошном мажоре грянуло прочищенное горьким чаем горло каперанга:
— Корабль к задержанию! Осмотровой группе приготовиться…
Поднять на корабль вымотанного штормом пассажира и принайтовать к правому борту спасательный плот осмотровой группе труда не составило.
«Ходу, ноженьки, ходу!» — беззаветно чтивший Высоцкого каперанг Введенский приник к плашке микрофона:
— Экипаж благодарю за службу! Корабль — в базу!..
XV
Кутая горло, и без того закрытое высоко поднятым воротником демисезонного пальто, Рязанов объяснял смущенному визитом и высоким чином гостя начальнику заставы:
— Хотелось бы самому взглянуть на место. Не возражаете?
Снарядить всегда готовый к выезду тревожный «уазик» было минутным делом.
— Вот здесь наряд обнаружил следы. А вот там — видите? — объяснял словоохотливый капитан, — сержант Калинин зафиксировал машину.
Рязанов шествовал следом за капитаном, внимая словам начальника заставы, словно увлекательному рассказу гида.
— Тубу с клеем обнаружил тоже Калинин?
— Нет, это проявил бдительность младший наряда Мустафин. На обоих отправили представления на медали «За отличие в охране государственной границы СССР».
— И правильно сделали.
Капитан чуть приостановился, сдерживая широкий шаг гостя:
— Товарищ полковник, можно вопрос?
Рязанов усмехнулся:
— Не церемоньтесь. Спрашивайте…
Начальник заставы приободрился:
— Зачем же нарушитель закатал Рыжему в лоб? Не поделили чего? Ведь с мотором — моряки рассказывали — и делать было нечего, вполне могли запустить. Или не разобрались?..
Рязанов расхохотался от души, и смех его, глуша и отдаляя, ветром прокатило по побережью.
— Рыжий крепко надул своего сообщника. Тот и не предполагал, что напарник не утонет, а заранее привяжет себя за ногу к фалу. Сумеречно было, попробуй тут разглядеть. Да и волнение, само собой, усталость… Рязанов взглянул на капитана, как бы удостовериваясь, понятно ли он изъясняется. — Его потом уж обнаружили, когда моряки доставили плотик в базу. Рыжий с пулевой дыркой во лбу — основное свидетельство. Тут уж не прикинешься рыбаком…
Молча прошли еще какое-то расстояние.
— Меня только одно удивляет… — Рязанов пошевелил носком башмака на полиуретановой подошве жемчугом сиявшие из песка перламутровые створки раскрытой раковины беззубки. — Неужели пограничники не слышали шума подвесного мотора?
Капитан даже приостановился, будто натолкнулся на валун.
— А и невозможно было, — протянул он в растерянности. — Норд ведь дул, северный, значит… Сегодня какое?
Рязанов отвернул на руке манжету, посмотрел на часы:
— Третье…
— Вот, числа с пятого переменится на зюйд. Глядишь, тепло возвратится…
— Скажи-ка ты! — изумился Рязанов. — Это что, закономерность?
— Так уж подмечено. Каждый год совпадает. Куда тут денешься: местная роза ветров.