Сексуальный зверь (ЛП)

Он говорит, что нужно вернуться к основам церкви, когда кто-то начинает ему объяснять, откуда произошли негры и, что существование ку-клу-клана началось со времен Адама и Евы. Он считает, что людям не следует доверять, поскольку самые сильные человеческие черты — это жадность, ревность, зависть и жестокость, являются врожденными и даже проявляются уже активно у детей. Людей надо учить доброте, щедрости, терпению и заботе. Би Джей говорит, что эти черты настолько тонки в человеческой натуре и как бы лежат тонким слоем в котле негативных эмоций.
 — Так ты мне не доверяешь? — спрашиваю я кокетливо, но на самом деле мне очень интересно услышать его ответ.
Он бросает беглый взгляд на меня.
— Где твоя мама думает ты находишься сейчас?
— С Мэдди, — медленно говорю я.
— Я ответил на твой вопрос?
— У тебя нет никого, кому бы ты доверял?
— Джереми. Ему я доверяю.
— Это печально слышать, Би Джей.
Он небрежно пожимает плечами.
— Это твое право. Я считаю так, потому мне нравится.
— Би Джей, а твоя мать жива?
— Да.
— И ты не доверяешь своей матери?
— Не пойми меня неправильно. Я люблю свою маму, для нее я сделаю все, но она не дала мне повода доверять ей.
— Мой Бог. Какое детство у тебя было?
Он мельком смотрит в мою сторону.
— Не такое, как у тебя.
— Так ты никогда никому не доверял в жизни?
— Я доверял своему отцу.
— Почему?
— Потому что он всегда показывал свое истинное лицо. Все время я точно знал, кем он был, и чего мог от него ожидать.
Он сворачивает в Silver Lee. Заходим в дом, он молчит, но к моему удивлению обеденный стол накрыт для обеда, почти как в сказке. Как в «Красавица и Чудовище», когда ее отец находит заброшенный дворец с накрытым столом, достойным трапезы короля.
На столе же лежит записка. Би Джей берет ее и читает.
Я словно оказываюсь в фильме «Красавица и Чудовище», и мне кажется, что эта записка почему-то очень важна.
— Что там? — с любопытством спрашиваю я.
Он молча передает ее мне.
Высокий кувшин с мохито ожидает в холодильнике.
Марсель
Он смотрит на меня с сексуальной улыбкой на лице.
— Ну, что ты хочешь сделать в первую очередь? Поесть или потрахаться?
Если бы любой другой мужчина спросил меня подобным образом, я влепила бы ему пощечину и назвала бы его грубым придурком. Но Би Джей потрясающий герой в фильме, в котором я — режиссер, продюссер и главная героиня.
И Мой Бог! Я хочу его.
— Трахаться, — отвечаю я полу прикрыв знойно глаза. Развернувшись, я начинаю идти вперед, скидывая с себя одежду. Темно-зеленый верх снимаю через голову, бросая на пол. Лифчик идет за ним же. Я оборачиваюсь, он следует за мной, сейчас собственнически смотрит на мою грудь. Желание прижаться своим обнаженным телом к его сильному и накаченному торсу, ударяет по мне как кулак.
Я лежу на длинном сиреневом диване и пытаюсь освободиться от юбки и трусиков. Я как в лихорадочном огне, мне настолько он необходим. Смело я широко развожу ноги. Он опускается на корточки передо мной и проводит руками по моим ногам, двигаясь к моим мокрым припухшим половым губам. Он точно знает, что мне необходимо, поэтому потирает плоть вокруг клитора. Его действия заставляют меня извиваться и хныкать.
Мне никогда не приходило в голову, что я могу когда-нибудь стать настолько дикой от мужчины.
Он опускает голову, и я трепещу от предвкушения почувствовать его язык. Вместо этого он дует, и теплый воздух как удар проходиться по моей киски.
— Ааааааа, — хнычу я от изысканно-нежного ощущения, которое сродни, когда вы пьете хорошее вино и заедаете пастой из трюфелей, ощущая слабый земляной привкус маслянистой массы. Глаза сами закрываются, я хочу полностью насладиться этим ощущением. Его бархатный язык касается моего клитора, неожиданно и шокирующе жестко, я выгибаюсь, как лук. Он облизывает мою пульсирующую плоть, как котенок, глубже скользя пальцами внутрь, и неистово двигая ими. Мне становится жарко, выступает пот. Я хватаю его за волосы и обхватываю его огромное тело своими ногами, как он и научил меня.
— Пожалуйста, — всхлипываю я.
Он приподнимает голову и еще шире разводит мои ноги. Он встает и смотрит на меня сверху-вниз, лежащую перед ним с раскрытыми ногами, готовую его принять. У него отяжелели веки, он медленно начинает раздеваться, снимая брюки, и мой взгляд тут же мечется к жесткой стоящей выпуклости в его белых трусах. Большая головка уже выглядывает из резинки его нижнего белья. Он замирает. Я смотрю ему в глаза, и начинаю ужасно краснеть, чуть ли не всем телом, потому что он поймал меня с поличным, разглядывающей его с такой жадностью. Раньше я никогда не рассматривала с такой похотью мужчину. Никогда.
Он надевает презерватив, опирается на руки по обе стороны от меня, приподнимает мои ноги, с силой входит, продолжая вколачивать в бешенном темпе. Его движения лихорадочные и все его тело вибрирует, как под током. Я чувствую, что он не в состоянии больше сдерживаться. Он взрывается, перемешиваясь с моими соками, запрокинув голову назад, с тихим горловым рыком, идущим из самого нутра.
Его голова лежит у меня на груди, он нежно посасывает мой сосок, я полностью оцепеневшая от удовольствия. Он выходит, не отводя от меня взгляда, подводя меня к оргазму.
— Ты так красива, когда кончаешь, — шепчет он. Его лицо раскраснелось, глаза черные, но светятся нежностью.
Позже мы едим, но у меня нет особого аппетита. Каждый раз, когда он смотрит на меня, я ощущаю отсутствие одежды, и чувствую себя совершенно мокрой, и мне хочется вернуть его назад, почувствовать снова внутри себя.
Звонит Мэдди, прервав наше пожирание глазами друг друга, и говорит, что меня разыскивает мама. Я не слышала ее звонка, пока занималась сексом. Я кидаю взгляд на Би Джея, как всегда его лицо ничего не выражает. Он слушает, как я звоню маме и вру, где нахожусь и что делаю, поскольку сейчас не с Мэдди. Маме легко врать. Она не ожидает такого от меня. Я отключаюсь, и поднимаю на него глаза.
— Я принесу мохито, — говорит он и уходит. Странно. Он криминальная личность, но кажется самым честным из нас.
21.
Би Джей
Когда я возвращаюсь с махито, она сидит в нише высокого окна в моей футболке. Через окна в двенадцать футов высотой бледно-желтый свет зимнего вечернего солнца падает на ее прекрасные, густые волосы и скользит тенями по лицу, такое я видел только на картинах величайших голландских мастеров. Возможно, Рембрандта.
Завораживающее зрелище.
Она оборачивается и улыбается, ее улыбка почти сбивает меня с ног. Я имел бесчисленное количество женщин, красивых, ярких и сексуальных. Но она заставляет уйти их всех на второй план. Я ловлю себя на мысли — ужасающей, но прекрасной. Я больше никогда не смогу быть с другой женщиной, способной удовлетворить меня так же, как она.
Я подхожу к ней и протягиваю бокал. Она берет его обеими руками. Она — первая и единственная женщина, которая уговорила меня попробовать мохито. И теперь, бл*дь, оно мне нравится!
 — Ты обещал мне экскурсию по дому, — со смехом произносит она. И это мне тоже нравится в ней. В ней есть что-то детское и настолько невинное. Я на самом деле не хочу показывать ей свою комнату с секс игрушками, но она встает и протягивает руку. Так, держа ее за руку, мы проходим весь дом, пока не добираемся до секс-комнаты. Я открываю дверь, она делает шаг внутрь, я дотрагиваюсь до выключателя, и диско шар начинает крутиться под потолком. Она тянется до выключателя рядом и голос Kanye West’s Gold Digger заполняет комнату. Она молчит.
Черт. Бл*дь. Черт.
Наблюдая за ней, я вижу то, на что никогда не обращал раньше внимания. Я вижу, насколько это все ужасно, глупо, вульгарно, по-настоящему уродливо и постыдно в своем раболепии. О чем я думал, приведя ее сюда? Она слишком великолепна для этой безвкусицы. Мне хочется тут же загородить ее и разрушить здесь все.