Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии
Каждая эпоха выдвигала своих кумиров — поэтов, писавших на хан-доне. В XV–XVI веках ими были прежде всего Ким Сисып (Мэвольдан, 1435–1493) и Лим Дже (Пэкхо, Кёмджэ, 1549–1587), вошедшие в историю корейской литературы также как блестящие прозаики. Они развивали традиции социальной критики, заложенные в корейской поэзии еще Ли Гюбо. Трудно было бы ожидать от авторов XV–XVI веков понимания подлинной природы социальной несправедливости в феодальном обществе. Они объясняли ее с конфуцианских позиций, ища корпи зла в дурном правлении, в забвении правителем и его чиновниками нравственных норм. Не видя истинных причин, они тем не менее прекрасно видели и с большой художественной наглядностью изображали их следствия — разорение страны, отчаянное положение тружеников-крестьян, живущих под непомерным бременем поборов, бесстыдство и алчность обирающих их чиновников.
Проблема судьбы страны, находящейся во власти недостойных правителей, поднималась в творчестве Квон Пхиля (Сокчу, 1569–1612) («Верхом на коне произношу стихи»), Хо Гюна и других поэтов. Стихи Лю Монъина (Оудан, 1559–1623) («Гребень») — поэта и выдающегося новеллиста — перекликаются с произведениями Ким Сисыпа, посвященными бедствиям тружеников.
В XVIII веке лучшими считались четыре поэта, писавшие на ханмуне: Ли Донму (Хёнам, 1741–1793), Лю Дыккон (Нэнджэ, 1748—?), Пак Чега (Чходжон, 1750–1805), Ли Согу (Сованджон, 1754—?). XVIII век — период расцвета движения «Сирхак», и многие поэты были активными его приверженцами. В это время живет и творит один из выдающихся умов своего времени — Лак Чивон (Ёнам, 1737–1805), философ, прозаик, поэт. В творчестве Пак Чивона, как и другого идеолога течения «Сирхак», Чон Ягёна (Тасан, 1762–1836), ярче всего отразились передовые настроения, захватившие корейское общество в XVII–XVIII веках. Они проявлялись прежде всего в резкой критике различных социальных явлений современной им действительности. И в то же время тот и другой были талантливыми поэтами-пейзажистами. Пак Чивону принадлежит знаменитая «Поэма солнца»; в обширном наследии Чон Ягёна почетное место занимают пейзажные миниатюры.
Как правило, образованный кореец мог слагать стихи и на ханмуне, и на родном языке. Примерами могут служить полководцы Нам И (1441–1468) и Ли Сунсин, Ким Санхон (Чхоным, 1570–1652) и многие другие. Правда, история корейской литературы не знает примеров, когда поэт был бы равно талантлив в той и другой области. Что-то все-таки удавалось лучше. Так, по общему признанию, Чон Чхоль был непревзойденным мастером каса; отдельные его сиджо вызывали нарекания современников; стихи же на ханмуне оценивались ниже, чем его произведения на родном языке. Хо Нансорхон, автор каса «Тоска на женской половине дома», прославилась и как автор великолепных стихов на ханмуне, которыми гордилась Корея. Их сборник был издан в Китае раньше, чем на родине, что по тем временам было высшим признанием поэта. Позже ее стихи издавались в Японии (1711 г.), где снискали большую популярность.
Общим для корейской поэзии на родном языке и на ханмуне было видение мира, ощущение времени. И в той, и в другой сфере поэзии можно встретить сходную поэтическую образность. Все это при чтении создает впечатление целостности, единства культурного явления, именуемого корейской поэзией.
М. Никитина
Юри-ван (?)
Перевод Е. Витковского
Песня об иволгах [1016]Иволги золотые порхают вдвоем,Парой летят — неразлучны он и она.Об одиночестве нынче мысли мои:С кем скоротаю теперь дорогу домой?Неизвестный автор
Перевод Е. Витковского
Взываем к черепахе [1017]Черепаха, эй, черепаха, слушай меня!Из-под панциря высунь голову, я велю!Если сейчас же не высунешь ты головыНа огне поджарю тебя и съем!Ыльчи Мундок
Перевод Е. Витковского
Генералу Юй Чжун-вэню [1018]Уменье по звездам читать принеслотебе немало побед.Уменье войска по земле вести [1019]твое весьма велико.Ты мыслишь, будто в ратных делаху тебя соперников нет.Остановись же скорей — таковтебе мой добрый совет.Из песен «Хянга»
Перевод Е. Витковского
Астролог Юн [1020]
Песня о кометеС восточного древнего берега вижу яГород, над коим гандхарвы вечно кружат. [1021]Вижу: японское войско войной пришло [1022].На границах огни сигнальные зажжены.Прослышав, что три хварана [1023]в горы пошли,Даже луна засверкала в полную мощь.Некто, увидев «звезду, подметавшую путь» [1024],Воскликнул: «Это комета, смотрите все!»Плавно комета прочь уплыла с небес.Полно, комета ли это вправду была?Тыго [1025]
Песня о хваране Чукчи [1026]Горестью томлюсь о былой весне.Плачу и скорблю, разлучен с тобой.Облик твой, являвший мне красоту,Временем безжалостно искажен.Если б хоть на миг былое вернуть,Встретиться, как в прежние времена!О хваран! Стезю навсегда избралРазум мой, тоскующий о тебе,—Такова ль она, что заснуть смогуВ переулке, где разрослась полынь? [1027]Синчхун [1028]
Песня о ТуеТуя густая — в дни, когда осень придет,Не увядает — таков природы закон.Ты говорил мне: «Я не забуду тебя».Но изменилось ныне твое лицо.В старом пруду лежит отраженье луны.Взболтан волнами песок. Воистину так:Сколько бы ни смотрел я на облик твой —Он искажен, и с ним искажен весь мир.