Сочинения. В 2-х томах

 
(1918)
 
  
344
 
Мы опояшем шар земной
 
 
 
Мы опояшем шар земной
 
Не острозубою стеной —
 
Цветистей радуг наша ткань,
 
Уснова — груди, губ герань,
 
Кайма из дерзостных кудрей,
 
Узор из выспренних очей,
 
Живого пояса конец
 
Из ослепительных сердец!
 
 
 
Мы опояшем океан
 
Как твердь, созвездьями из ран,
 
А кровь в рубиновый канат
 
Сплетет нам старище-закат!
 
Под вулканическим перстом
 
Взгремят в пространстве мировом
 
Созвездья ран, кометы слез, —
 
Планетный огненный обоз!
 
 
 
Пусть подивится на товар
 
Кузнец архангельских тиар,
 
Ткачиха саванов и мглы,
 
И рок, развесивший котлы
 
У запоздалых очагов
 
Варить похлебку из рабов:
 
Его убийственный таган
 
Поглотит красный океан!
 
 
 
Мы опояшем шар земной —
 
Рука с дерзающей рукой,
 
Уста — мирскую купину
 
Сольем в горящую волну,
 
Чтоб ярых песен корабли
 
К бессмертью правили рули, —
 
На Острова Знамен и Струн,
 
Где брак племен и пир коммун!
 
 
 
Осанна миру, красоте,
 
Снегам на горной высоте,
 
И кедру с шишкой смоляной,
 
Пчеле, корове за удой,
 
За поцелуи ветерку,
 
Сохе и дятлу-молотку —
 
Он проклевал насилья ствол,
 
Соха же прочит стих-помол!
 
 
 
Хвала коврижному стиху —
 
Коммуны-девы жениху!
 
Багрянородный их союз
 
Свершон собором синих блуз,
 
Им горн — палящий аналой,
 
Венец же — бой, безмерный бой!
 
 
 
Хвала ресницам и крестцам,
 
Улыбке, яростным родам,
 
Свирепой ласке ястребов,
 
Кровоточивой пляске слов,
 
Сосцам, любовника бедру,
 
И моему змее-перу —
 
Тысячежалое оно,
 
Неисчислимых жизней дно!
 
 
 
(1919)
 
  
Изба и поле
 
Старые или новые это песни — что до того! Знающий не изумляется новому. Знак же истинной поэзии — бирюза. Чем старее она, тем глубже ее голубо-зеленые омуты. На дне их — самое подлинное, самое любимое, без чего не может быть русского художника — моя Избяная Индия.
  
345
 
В суслонах усатое жито,
 
 
 
В суслонах усатое жито,
 
Скидает летнину хорек,
 
Болото туманом покрыто,
 
И рябчик летит на манок.
 
 
 
У деда лесная обнова —
 
Берестяный белый кошель,
 
Изба богомольно сурова,
 
И хмура привратница-ель.
 
 
 
Крикливы куличьи пролеты
 
В ущербной предсолнечной мгле,
 
Медведю сытовые соты
 
Мерещатся в каждом дупле.
 
 
 
Дух осени прянично-терпкий
 
Сулит валовой листопад,
 
Пасет преподобный Аверкий
 
На речке буланых утят.
 
 
 
На нем балахонец убогий,
 
Но в сутемень видится мне,
 
Как свечкою венчик двурогий
 
Маячит в глухой глубине.
 
 
 
(1916)
  
  
346
 
Вернуться с оленьего извоза,
 
 
 
Вернуться с оленьего извоза,
 
С бубенцами, с пургой в рукавицах,
 
К печным солодовым грозам,
 
К ржаным и щаным зарницам.
 
 
 
К черемухе белой, — женке,
 
К дитяти — свежей поляны.
 
Овчинные жаворонки
 
Поют, горласты и рьяны.
 
 
 
За трапезой гость пречудный —
 
Сермяжное солнце в крыльях.
 
Почил перезвон погудный
 
На Прохорах и Васильях.
 
 
 
С того ль у Маланьи груди
 
Брыкасты как оленята?
 
В лапотном лыковом гуде
 
Есть мед и мучная сата.
 
 
 
Вскисайте же хлебные недра —
 
Микуловы отчие жилы!
 
Потемки и празелень кедра
 
Зареют в зрачках у Вавилы.
 
 
 
И крыльями плещет София —
 
Орлица запечных ущелий,
 
То вещая пряха-Россия
 
Прядет бубенцы и мятели.
 
 
  
Стихи, не включенные в книги автора и неопубликованные
   
347
 
Не сбылись радужные грезы,
 
 
 
Не сбылись радужные грезы,
 
Поблекли юности цветы;
 
Остались мне одни лишь слезы
 
И о былом одни мечты.
 
 
 
Погибли юные стремленья,
 
Все идеалы красоты,
 
И тщетно жду их возрожденья
 
Среди житейской суеты.
 
 
 
В лесу густом, под сводом неба
 
Отрадней было бы мне жить,
 
Чем меж людей, лишь ради хлеба
 
Оковы рабские носить.
 
 
 
Мне нужно вновь переродиться,
 
Чтоб жить, как все, — среди страстей.
 
Я не могу душой сродниться
 
С содомской злобою людей.
 
 
 
Светила мудрости, науки,
 
Вы разрешите мне вопрос:
 
Когда окончатся все муки
 
И на земле не будет слез?
 
 
 
Когда наступит день отрадный,
 
Не будет литься больше кровь,
 
И в нашу жизнь, как свет лампадный,
 
Прольется чистая любовь?
 
 
 
(1904)