Солнце мое (СИ)

Мама с Василичем укатили на дачу, они вообще любят там праздники справлять. А ещё все боялись, что кто-нибудь из соседей по пьяни уснёт с сигаретой (ну, или с печкой чё-нить сделает) и сожжёт полсадоводства, как уже однажды было. Так что, вроде и отдых на природе, а вроде и покараулили.
Я предвкушала, как Вовка придёт, мы накроем стол и посидим втроём с бабушкой, а потом пойдём гулять и фейерверки смотреть…
Но всё получилось не так.
Двадцать восьмого, поздно вечером, мне позвонил какой-то парень.
— Здравствуйте, а Ольгу я могу услышать?
— Я слушаю.
— Меня Володя попросил вам позвонить.
В животе у меня похолодело.
— Что случилось???
— Он просил передать, чтобы вы его на новый год не ждали.
Слова как-то отказывались складываться в смысл.
— Что такое??? Да почему, объясните толком! Что с ним случилось⁈
На том конце повозились и тяжко вздохнули, видимо, призывая всё своё красноречие.
— Ну… Вы же в курсе, что он сессию отказался сдавать?
— То есть — как? Нет, я… Как это — отказался?
Трубка снова вздохнула. Видимо, объясняться с тормозящей мной, да ещё когда я ничего не в курсе, парню было сильно в тягость.
— Не пошёл на экзамены и всё.
Я тупо молчала.
— И сегодня пришли за ними, — мне представилось что-то страшное в духе страшных тюремных застенков… — перевели их в автобат. Володю и ещё одного парня.
Так, стоп! Это звучит уже не так страшно, как тюрьма.
— Погодите, а это где? Автобат этот?
— Это у нас же в городке ИВАТУ, только казармы другие.
— А почему туда, а не просто… выселили или как это…
— Так два года дослужить надо, — удивляясь моей недалёкости, пояснила трубка, — по призыву.
— А-а, так он теперь просто в армии?
— Ну, да. В нашем же автобате дослуживать будет.
— Ясно.
— До свидания.
— Спасибо вам, — успела я сказать, и связь оборвалась.
Я положила трубку и увидела, что бабушка стоит в дверях своей комнаты и внимательно на меня смотрит.
— Не придёт?
— М-м, — покачала я головой и села на тумбочку, как стояла рядом. Слёзы покатились неостановимо.
Лекарство у нас на всё было одно — посидеть, чаю попить, поговорить. Я, хлюпая и вздыхая, как могла объяснила ситуацию. Бабушка сердито цыкала зубом, потом обнимала меня и утешала:
— Ну, ладно! Уж сделано, не поправишь. Ничё, сколько тут осталось — полгода? Дождёсься. Щас вот утрясётся всё — и он позвонит, вот увидишь.
Однако, Вовка не позвонил. Ни завтра, ни послезавтра, ни тридцать первого…
Продолжение будет. Но позже.