Университет Вредной Магии (СИ)
- Можно... и я с тобой пойду.
- Тоже природа зовет? - участливо поинтересовалась я. - Впрочем, мужчины в вашем возрасте действительно имеют некоторые сложности с...
- Стаси, - неожиданно мягко и с невероятной нежностью перебил лорд Тиаранг, - впредь контролируй свою речь в моем присутствии.
И как-то сразу холодом повеяло.
- Пустите, - жалобно повторила я свою просьбу.
Мужчина плавно отодвинулся, выпуская перепуганную ведьмочку.
С трудом переставляя ноги, не оглядываясь, прошла двадцать шагов, шагнула к двери, на которой символично были изображены цветущие кустики. Мужской туалет тут тоже был, но меньше раза в четыре, и кустики там не цвели вовсе.
Зашла, прикрывая дверь, обнаружила, что лорд Тиаранг стоит, прислонившись плечом к стене и выражая готовность ждать завершения моего общения с природой.
Закрыла дверь, прижавшись к ней спиной, медленно сползла на пол и сидела с минуту так, размышляя о перспективах. Перспективы были самые не радостные: АБМ и ректор этого самого заведения в постели. И не то чтобы сам мужик мне не нравился, было в нем что-то такое харизматично-притягательное, опять же, наглость, хреновый характер, чрезмерная самоуверенность - просто-таки идеальный объект для перевоспитания - а что нам, ведьмам, еще надо? Но в том-то и проблема, что имелись у меня обоснованные опасения, что вот это двухметровое не поддается воспитанию.
Стена, выложенная отвратительно-розовым кафелем, с тихим шорохом отъехала в сторону, впуская нашу директрису, за которой последовал и дед Нагар.
Не говоря ни слова, Доминик подошла, взяла меня за руку, заставила подняться и также бесшумно увела за собой, оставляя домового в туалете: сразу ясно, следы заметать будет.
- Не спите? - задала я риторический вопрос ведьме, следуя за ней.
- Да какой уж тут сон - документацию в порядок приводим, дела личные перепроверяем - закрывают нас, Стася.
Я, не выдержав, всхлипнула.
Доминик продолжила.
- Из четырехсот учениц школы эти стервятники отобрали едва ли пятьдесят наиболее одаренных - их в другую ведьминскую школу направляют.
- А остальные, - спросила яю
Директриса подошла к очередной стене в этом темном коридоре, прикоснулась - и та осыпалась лепестками роз, позволяя нам войти в директорский кабинет, а, едва мы вошли, лепестки взмыли вверх, вновь становясь непроницаемой каменной стеной. Здесь, в кабинете, находились почти все преподавательницы нашей Керимской школы, и все с сочувствием улыбнулись мне.
- Насчет лорда Тиаранга, - начала Доминик, проходя к своему столу и садясь в директорское кресло, - тут я тебе ничем помочь не могу.
- Что, - выдохнула яю
Аллиночка, сидящая в углу с какой-то папкой, тихонечко всхлипнула, ей вторила Элля, доставшая платок и промокнувшая слезы.
- Ловко он все провернул, - продолжила директор. - Понимаешь, маг он, причем боевой, а там гонору - ух...
- Не перевоспитывается, - снова всхлипнула Аллиночка.
- Увы, - подтвердила Доминик.
Затем поправила высокую пышную прическу, рыжие волосы директрисы - вообще легенда нашей школы, устало потерла виски и продолжила:
- Видимо, заприметил он тебя сразу - что-что, а демоническая кровь позволяет делать выбор практически мгновенно, но вот с покорением твоего сердца не вышло, - еще один тяжелый вздох, и горькое. - Ты, пойми, Стасенька, он маг. Гонор, самомнение, уверенность зашкаливают. Такой с букетами бродить за тобой не станет и стихов не расскажет, и воспитанию не поддается, мужик-то матерый, тертый, состоявшийся. А кровь взыграла, страсть вспыхнула, и желаемое завсегда получать привык. Вот и разыграл он всю эту ситуацию с зельем-то приворотным.
Я ахнула.
- Не ожидала? - усмехнулась Доминик. - Вот и Аллиночка не раскусила сразу.
Из угла раздались сдержанные рыдания.
- Ты, Григорьева, вспомни-то все, как было: неужто матерый мужик, да не ведает, какое зелье все молоденькие ведьмочки в совершенстве осваивают? Да вас ночью разбуди глухой - так сварите и не ошибетесь же.
И я запоздало понимаю, что Доминик права, по всем пунктам права.
- Аллиночку он взглядом запугал, - продолжила директриса, - вас спровоцировал, да знатно так, и, главное, тут уж не подкопаешься: официально мужику был нанесен магический вред, вредителю и расплата светит, оттого и не могу защитить я тебя, Стасенька. Ни защитить, ни прикрыть, ни от судьбы печальной избавить, ведь знамо дело: год-два, да и натешится Тиаранг.
Тут и стало мне плохо совсем и окончательно. Стою посреди кабинета директорского: от любимых преподавательниц только всхлипы и слышатся, сама Доминик смотрит так, что реветь в голос хочется.
- Так оно, Стасенька, - тяжело вздохнула директриса, - блуд это, узаконенный. Ты пойми: коли бегал бы он за тобой, да покорял сердце твое девичье, пострадала бы его гордость непомерная, да и коллеги не поймут, у боевых магов-то брутальность в чести, в их домах женщина глаз от пола не поднимает, перечить не смеет, волю мужа исполняет в точности. Это, девочка моя, своя культура, особая, нам ее ни понять, ни принять. Так вот, недосуг ему бегать за тобой, да и любви нету ни капелюшечки, а страсть, оно, знамо дело, быстро проходит. Вот и закон таков: коли кто приворотом привлек мага, так тому и быть с магом, покудова приворот не пройдет, дабы мужчинко не мучался.
Стоит ли удивляться: заревела я как миленькая, в унисон с Аллиночкой.
- Добро пожаловать во взрослую жизнь, Григорьева, - мрачно произнесла Феоктилла, разрезая конверт ножом для бумаги, - здесь страшно, грязно, мерзко и нет выбора.
Я вытерла слезы и реветь перестала.
А потом, не выдержав, спросила:
- Почему они нас закрывают?
Директриса вздохнула, да и продолжила:
- Добро, Стасенька, оно завсегда злом оборачивается. Ты понимаешь, все студенты магических учебных заведений получают высокую стипендию и выходное пособие по завершению обучения, так вот, у ведьмочек, так уж сложилось, стипендии-то самые и высокие, и школы наши по площадям совсем не маленькие, а государству мы особо-то и не выгодны. Ему армия нужна, маги-артефакторы, маги-изобретатели... А мы-то, почитай, только простому люду и служим... Вот и была поставлена задача: сократить до минимума как количество ведических школ, так и число студенток.
Потрясенно смотрю на Доминик, та грустно улыбнулась. Затем сказала:
- Мы, Стасенька, первые, но далеко не последние, так теперь везде будет.