Любовь не терпит отлагательств (СИ)
- Да уж, - вздохнула я, вспоминая тихую и неприметную, словно мышка, девушку, которая бесшумно шмыгала по дому то с пылесосом, то с распылителем, опрыскивая комнатные цветы.
- Давно она на тебя работала? – спросила я, загрустив вместе с Андреем.
- Работала? Года четыре, кажется… может, немного больше. Но знал я ее с детства.
- Что? – я удивленно села у него на руках.
- Она мне как сестра… была. Мы жили в соседних комнатах в коммуналке. Я с матерью и отчимом, и она так же – с матерью и отчимом. Мы, правда, не дружили, не общались вообще. Какие у нас могли быть общие разговоры? Мне пятнадцать лет было, а ей пять или шесть… Короче, родители ее не жаловали, я частенько видел, как она тумаков получала и от матери, и от отчима. Ну, например, один раз несла таз с водой в комнату. Сама мелкая, доходная, ручки-ножки трясутся… тянет этот тазик. Ну, не удержала, уронила прямо в коридоре, воду разлила, естественно. Ну, добрые родоки выскочили, оплеух надавали, заставили воду собирать и так далее… Ну, мне, честно говоря, дела до нее никакого не было. Я тогда и внимания не обратил. Да и привык к ругани за стеной. Я со своим отчимом собачился, она – со своим. Чего удивительного? Просто однажды… У нас квартира пятикомнатная была. В одной мы, в соседней Тоня с предками, а по другую сторону коридора – все три комнаты занимала семья – отец, мать, трое детей-школьников и бабка, глухая совсем. Короче, все люди рабочие, на службе пропадали целыми днями; кроме бабки никого днем не было. Кто на работе, кто в школе… Одна Тоня в садике. Вот однажды… Каникулы летние были. Взрослые, как обычно, на работе, я с пацанами по подворотням лазил. И вот… однажды…
Я удивилась: ну сколько можно запинаться на слове «однажды»?
- Пацаны остались меня во дворе дожидаться, я домой побежал, за поджигом, хотели на стройке тир устроить, по мишеням попалить… Забежал в нашу комнатушку, слышу – за стеной крики просто нечеловеческие, плач – Тоня плакала, аж визжала, падало там что-то… Мне вообще-то, пополам было, но я услышал голос ее отчима, он, видать, не на шутку разошелся… Я думал, избивает там малую… Короче, не выдержал, заскочил к ним, а там… не бьет, а…
Я закрыла лицо ладонями, прежде, чем он успел завершить мысль.
- …Насилует… или пытался изнасиловать. Тонька орет, дурдом… Я кинулся на него, уработал его, одним словом, хорошенько, что он еле дышал – столько злости во мне было… Я у Тоньки, конечно, не стал ничего спрашивать, пацан, все-таки, неудобно было, стремно. Так что, не знаю, впервые это или нет. Но с тех пор стал присматривать за ее отчимом. Я его, суку, быстро приструнил. Он сам хиляк был. Боялся меня страшно. В коридоре когда встречал меня – сразу зенки в пол, пригнется и бочком мимо меня.
- Господи! - прошептала я, убирая руки от лица.
- А потом я из дому ушел и перестал с ней общаться. Встретил ее спустя много лет… Ей семнадцать уже было. В одном борделе.
- Что?!
- Короче, на Бардовской территории какой-то хрен открыл точку, притон с проститутками, причем самый хреновый – с девками там все, что хочешь, делать можно было: хочешь – ножом можешь ее исполосовать, хочешь – застрели, но доплатить придется. Кто этот сарай открыл, не знаю – Бард и выяснять не стал: разрешение не получал – получай по понятиям. Ворвались мы с ребятами отрядом, зачистили к собачьей бабушке всю эту яму. Проститутки забегали, орут… и я буквально случайно наткнулся глазами на Тоню…
Ну, так она и попала ко мне. Я ее забрал, спрятал на время в санатории, пока все уляжется. Это бордель какого-то мента зарвавшегося оказался. Ну мы его прижали, он и смылся по добру – по здорову. А девчонку я в домработницы пристроил, она довольна осталась несказанно – в сравнении с предыдущей «работой». Она мне и рассказала потом, что мать полгода назад умерла. Отчим, который опять взялся за старое, совсем распоясался. Скрываться ему теперь было не от кого. А потом он ее забрал из школы – доучиться ей оставалось в одиннадцатом классе всего - ничего, чтобы получить аттестат – и продал этому сутенеру хренову. Ей чудом повезло.
Я не сразу поняла, что он подразумевал под везением:
- Интересно, в чем? – прошептала я.
- В том, что ее никто не убил в этом притоне.
Я опустила глаза.
- Может, убийство как-то связано с ним? – тихо спросила я.
- Дело, вообще-то, давнее, но я проверяю все варианты.
- Какой кошмар!.. Значит, она эти годы просто работала домработницей… и, наверное, не заводила отношений?
- Не думаю. Она была до ужаса затюканной. Да и не просила она ни разу, чтобы я отпустил ее домой пораньше по поводу свидания…
- Бедная. Боже, какая у нее была безрадостная судьба… Я бы тоже после такого никогда в жизни и не взглянула на мужчину. Прости меня.
- За что? – удивленно посмотрел на меня Андрей.
- Помнишь, я когда-то предположила, что вас связывают интимные отношения, когда впервые пришла к тебе в квартиру? Вернее, даже не предположила, а просто ляпнула, чтобы чем-то тебя поддеть. И да простит меня Тоня. Ни за что - ни про что зацепила эту бедную девушку такой гадкой мыслью...
- Не бери в голову, - помедлив, кивнул он. – Конечно, простит. Она была на редкость добрым, ранимым и незлопамятным человечком. Да и не слышала она твоих слов.
- Я знаю, но все равно, стыдно за них.
- Похороны послезавтра утром, в девять. А потом… найду этого выродка и научу исповедоваться, каяться и молиться!
- Я поеду с тобой, - сказала я. – И поддержу тебя.
- Знаешь, ты кто? – посмотрел он на меня и едва заметно улыбнулся. – Ты мой ангел, который всегда меня поддержит, приголубит и никогда не отвернется в трудную минуту и не предаст. Ты просто на это не способна, не умеешь.
- Не запрограммирована! – добавила я, улыбаясь. – Нет, я просто любящая тебя женщина, вот и все.
Я уткнулась лбом в его шею, и он сжал меня в объятиях.
Как же мы близки! Как нужны друг другу! Мы словно ключик и замочек… или колпачок и фломастер… – в смысле подходим друг другу!
И как необходимо это каждому из нас!..
Глава 19.
День выдался сухой, но все же пасмурный. В память так и врезалась дата на кресте: двадцать седьмое ноября – дата смерти. Еще позавчера она была жива, ходила, ела, разговаривала, чистила зубы, планировала покупку микроволновки… А сегодня мы ее хороним. Вчера была – сегодня нет… сегодня уже нет…
Людей было мало. Лишь я, Андрей, и… сотрудники ритуальной службы. Вызвавшись сопровождать Андрея, я и предположить не могла, что у нее совсем никого не было, что ее и проводить в последний путь некому.
Хорошо, что я вызвалась прийти…
Простившись с Тоней, мы сели каждый в свою машину – Андрей в Тойоту, я в Лексус - и разъехались по своим делам.
У меня сегодня две лекции, затем вновь исследовательская и поисковая работа, да еще разобраться бы на кафедре с документами и нагрузкой…
В два часа дня я не выдержала этой самой «нагрузки» и вышла на крыльцо покурить. По настоянию мужа я честно пыталась бросить гадкое пристрастие, но в отдельные тяжелые для меня моменты позволяла себе несколько затяжек, чтобы не сойти с ума…
Отойдя в сторонку, где не толпились студенты, я вытащила сигарету, но подкурить не успела. У стоявшей рядом машины открылась задняя дверца, и я увидела… Кирилла Артемьева. Я так и застыла с незажженной сигаретой во рту и зажигалкой в руках.
- Привет ученым женам криминальных авторитетов. Садись, разговор есть, - довольно фамильярно пригласил он.
- Лично у меня нет необходимости с тобой толковать, - парировала я невесело. – Надо, выходи сам. Мне скрываться не от кого.
- Не имей привычку тыкать палкой в глаз спящему медведю. Ей-богу, неправильно себя ведешь, девочка.
- Просто тебе статус не позволяет выползти из машины и сделать два шага на своих двоих, - я все-таки подкурила.