Трагедия Зет
Отец и Кармайкл обменялись рукопожатиями, после чего Кармайкл отвесил мне поклон.
— Вижу по выражению вашего лица, мисс Тамм, что этот старый нечестивец рассказал вам, кто я такой.
— Значит, вы Кармайкл из Королевских конных… я имею в виду из секретной службы! — воскликнула я. — Потрясающе! Я думала, такие люди существуют только в романах Оппенхайма. [34]
— Мы существуем, — печально вздохнул он, — но ведем далеко не такую интересную жизнь, как ребята из книг. Ну, инспектор, я спешу — умудрился ускользнуть на час.
Теперь в его поведении ощущалась уверенность и даже веяло вроде бы… опасностью. Романтическая сторона моей натуры отозвалась обычным образом. Глядя на его коренастую фигуру и невзрачное лицо, словно не имеющее возраста, я с трудом удержалась от вздоха. Если бы он обладал внешностью Джереми Клея!..
— Какого дьявола вы не связались со мной раньше? — осведомился отец. — Я сидел как на иголках, ожидая вашего звонка.
— Я не мог. — Кармайкл двигался по комнате бесшумной походкой зверя. — За мной наблюдали — сначала некая дама, которую, подозреваю, приставила ко мне Фанни Кайзер, а потом док Фосетт. Я все еще под прикрытием, но обстановка становится жарковатой, инспектор. Не хочу ускорять свой уход со сцены… Ну, слушайте.
— Выкладывайте, — проворчал отец.
* * *Кармайкл говорил вполголоса. Он уже давно шел по следу сенатора Фосетта и политиканов округа Тилден. Федеральные власти подозревали всю группировку в мошенничестве с подоходным налогом.
Ему удалось проникнуть во внутренний круг. Став секретарем сенатора Фосетта — как я поняла, уход его предшественника был ускорен искусственно, — он начал по клочкам собирать документальные свидетельства уклонения шайки Фосетта от налогов.
— И Айры тоже? — спросил отец.
— Я надеялся разоблачить и его.
Вероятно, в письме Фанни Кайзер сенатор под инициалом «К.» имел в виду Кармайкла. Он прослушивал телефонные разговоры за пределами дома. Но прослушивающий аппарат был найден, а после убийства Кармайкл предпочел затаиться.
— Кто такая Фанни Кайзер, мистер Кармайкл? — спросила я.
— Она замешана во всех пороках округа Тилден. Работает рука об руку с компанией Фосетта — получает от них защиту и отстегивает им солидную долю прибыли. Хьюм вскоре все это раскопает, и грязному бизнесу придет конец.
Доктора Фосетта Кармайкл охарактеризовал как спрута, мозг за дутой фигурой его брата-сенатора, получавшего самостоятельные доходы благодаря партнерству с ни в чем не повинным Илайхью Клеем. Кармайкл объяснил отцу, каким образом контракты округа и Лидса на добычу мрамора были незаконно переданы фирме Клея тайком от него самого. Отец тщательно записывал все данные.
— Но я пришел сообщить вам нечто более важное, — быстро продолжал федеральный детектив. — Лучше я сделаю это, пока еще нахожусь в доме Фосетта, якобы подчищая дела сенатора… У меня есть очень интересная информация об убийстве!
Мы оба вздрогнули.
— Вы знаете, кто это сделал? — воскликнула я.
— Нет. Но я располагаю определенными фактами, которые не мог сообщить Хьюму, так как, чтобы объяснить, как я сумел их добыть, мне пришлось бы рассказать, кто я в действительности, а мне этого не хотелось.
Я выпрямилась на стуле. Неужели это последняя недостающая деталь, о которой я молилась?
— Я месяцами наблюдал за сенатором. Когда он отослал меня перед убийством, это вызвало у меня подозрения. Я решил остаться поблизости и посмотреть, что произойдет. Спустившись с крыльца, я спрятался за кустом в стороне от дорожки. Было без четверти десять. Пятнадцать минут никто не появлялся…
— Одну минуту, мистер Кармайкл, — возбужденно прервала я. — Вы наблюдали за парадной дверью от без четверти десять до десяти?
— Даже больше. До половины одиннадцатого, когда я вернулся в дом.
Я едва не вскрикнула: «Победа!»
В десять, продолжал Кармайкл, какой-то человек, закутанный до глаз, быстро прошел по дорожке, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Сенатор впустил его — Кармайкл видел силуэт Фосетта на матовом стекле. Больше в дом никто не входил. В двадцать пять минут одиннадцатого та же закутанная фигура вышла в одиночестве. Подождав пять минут, Кармайкл вернулся в дом и обнаружил Фосетта мертвым за его письменным столом. К сожалению, он был не в состоянии описать посетителя — помимо закутанного лица, мешала темнота. Но это, безусловно, мог быть Аарон Доу.
Я раздраженно отмахнулась. Самым важным было время.
— Мистер Кармайкл, вы абсолютно уверены, что наблюдали за парадным входом с того момента, как покинули дом, до того, как вернулись, и что никто не входил и не выходил, кроме этой закутанной фигуры?
Он казался обиженным.
— Моя дорогая мисс Тамм, если бы я не был уверен, то не стал бы делать подобных заявлений.
— И что вошла и вышла та же самая фигура?
— Абсолютно уверен.
Я глубоко вздохнула. Оставалась одна мелочь, и мое дело будет завершено.
— Когда вы вошли в кабинет и застали сенатора мертвым, вы подходили к камину?
— Нет.
* * *Мы расстались, взаимно обещав хранить молчание. Всю обратную дорогу до дома Клеев во рту у меня было сухо. Красота и простота логических умозаключений почти пугала меня… В свете щитка я видела лицо отца. Его подбородок был напряженным, а взгляд — обеспокоенным.
— Папа, — заговорила я, — теперь я могу доказать невиновность Аарона Доу.
Руль резко дернулся, и отец выругался сквозь зубы, пытаясь выровнять машину.
— Опять! Ты имеешь в виду, что рассказ Кармайкла свидетельствует о невиновности Доу?
— Нет. Но он добавляет последний кирпичик в теорию. Она становится графически четкой, прозрачной, как бриллиант.
Некоторое время отец молчал.
— Это настоящее доказательство? — спросил он наконец.
Я покачала головой. Это беспокоило меня с самого начала.
— Не такое, которое ты мог бы представить в суде, — печально ответила я.
— Может, ты сообщишь его мне, Пэтти?
Я говорила десять минут сквозь свист ветра в наших ушах. Когда я умолкла, отец кивнул.
— Звучит складно, — пробормотал он. — Похоже на чудеса старика Друри. Но…
Я была разочарована, видя, что беднягу снедает нерешительность.
— Для меня это чересчур, Пэтти, — вздохнул он. — Признаю, что не могу об этом судить. Особенно мне непонятен один пункт. — Его руки крепче стиснули руль. — Думаю, старушка, мы совершим небольшую поездку.
— Сейчас? — встревожилась я.
Он усмехнулся:
— Завтра утром. Пожалуй, нам лучше побеседовать со старым филином.
— Папа, пожалуйста, говори по-английски! С кем побеседовать?
— С Лейном, разумеется. Если в твоей теории что-то не так, малышка, он сразу это заметит. Я судить не берусь.
Утром отец изложил Илайхью Клею все факты, касающиеся махинаций доктора Фосетта, не открывая источника информации, и посоветовал ему ничего не предпринимать до нашего возвращения.
После этого мы уехали, не питая особо радужных надежд.